Гайдзин. Том 1 - Джеймс Клавелл

Хирага где-то прячется. Я обыскал все тщательно. Значит, он изменил свое обличие. Кем он теперь стал? Деревом? Кем?

За стенами продолжались приготовления к отъезду. Флаг дрогнул и пополз вниз. Заиграли трубы и барабаны. Всадники вскочили в седла. Носилки погрузили в крытую повозку. Ворота открылись, кавалеристы построились, впереди них этот гайдзин, у которого японское имя, вот они проехали мимо, двинулись дальше, вниз с холма и…

Повязки! Сознание офицера озарила яркая вспышка, и он все понял. Нет никакой болезни! Хитро, подумал он, охваченный волнением, но недостаточно хитро! Теперь, должен ли я пойти на открытое столкновение с ними и перехватить их на одной из узких улочек? Или мне следует отрядить шпионов, которые последуют за ним и не будут терять его из виду, пока он не приведет меня к остальным?

Я отряжу шпионов.

19

Вторник, 14 октября

Бал по случаю помолвки был в самом разгаре. Масляные лампы освещали заполненный большой зал клуба – Малкольм Струан снял все здание целиком и украсил его для сегодняшнего торжества. Все уважаемые жители Поселения получили приглашения и все были здесь, как и все свободные от службы морские и армейские офицеры, а снаружи Хай-стрит патрулировали солдаты и матросы, готовые воспрепятствовать проникновению на праздник пьяниц и нежелательных лиц из Пьяного Города.

Анжелика еще никогда не выглядела так восхитительно – кринолин, головной убор из перьев райской птицы и ослепительно сверкающее бриллиантовое кольцо, подарок Малкольма к помолвке. Звучал пульсирующий вальс Иоганна Штраусса-младшего, совершенно новый, только что полученный с дипломатической почтой из Вены. Андре Понсен вдохновенно исполнял его на фортепиано, ему уверенно помогал маленький оркестр морских пехотинцев, облачившихся в полную парадную форму по случаю праздника. Ее партнером был Сеттри Паллидар – то, что именно ему выпала честь представлять армию, было встречено одобрительным ревом, и всеобщей абсолютной завистью.

Виктория Ланкчерч и Мейбл Свонн тоже танцевали, их партнерами в этот раз были сэр Уильям и Норберт Грейфорт, их бальные карточки были заполнены сразу же, едва о торжестве стало известно. Несмотря на дородность, обе хорошо танцевали, обе прибыли на бал в платьях с кринолином, хотя их наряды и не могли сравниться с туалетом Анжелики ни роскошью, ни декольтажем.

– Все ж таки ты отвратительный скряга, Барнаби, – прошипела Виктория своему мужу. – Как хочешь, а у нас с Мейбл непременно должны быть новые украшения, даже если это будет стоить тебе всей твоей компании, клянусь Господом! И мы хотим шляпки чтоб как у нее, клянусь Господом!

– Чего?

– Вот именно, чего! Шляпки – видишь вон ту штуку у нее на голове? – Головной убор Анжелики окончательно добил обеих женщин. – Теперь эт'война, она против нас. – Однако их популярность возобладала над их ревностью, и теперь обе кружились в упоении, забыв обо всем на свете.

– Везучий сукин сын, – процедил сквозь зубы Марлоу, пожирая глазами своего соперника. Его синий мундир морского офицера сверкал новыми золотыми аксельбантами адъютанта, наряд дополняли белые шелковые панталоны и чулки и черные туфли с серебряными пряжками.

– Кто? – спросил Тайрер, проходя мимо с очередным бокалом шампанского, разгоряченный и взволнованный этим вечером и своим успехом: ему удалось незаметно вывезти Накаму, самурая, из Эдо и, с одобрения сэр Уильяма, поселить его у себя в доме как учителя японского языка. – Кто это сукин сын, Марлоу?

– Идите к черту – словно вы и так не знаете! – Марлоу широко улыбнулся. – Послушайте, я выдвинут представителем от флота. Следующий танец мой, и я умру, но покажу этому охламону, что почем.

– Дьявольщина, вы счастливчик! А что за танец?

– Полька.

– О, вот это да – вы сами это устроили?

– Боже милостивый, нет! – Полька, пришедшая из народных танцев Богемии, была еще одним недавним дополнением к бальному репертуару Европы, все с ума сходили по этому зажигательному танцу, хотя он и продолжал считаться рискованным. – Он стоит в программе! Вы разве не заметили?

– Нет, так и не заметил, голова слишком занята другими делами, – радостно ответил Тайрер; его буквально распирало от желания рассказать кому-нибудь, какую он проявил изобретательность, и еще больше о том, что сегодня ночью, сразу же, как только сможет, он отправится через Мост в Рай в объятия своей возлюбленной – жалея, что в обоих случаях с него взяли клятву хранить молчание. – Она танцует как мечта, не правда ли?

– Хей, юный Тайрер… – Это был Дмитрий Сывородин, весь в поту и изрядно навеселе, с кружкой рома, зажатой в кулаке. – Я попросил дирижера сыграть канкан. Парень сказал, что я уже пятый, кто подходит к нему с этой просьбой.

– Бог мой, так он сыграет? – потрясенно спросил Тайрер. – Однажды в Париже я видел, как его танцуют, – вы не поверите, но девушки не надели никаких панталон совершенно!

– Я верю! – Дмитрий грубо хохотнул. – Но Ангельские-то Грудки их сегодня надела, да и показать бы их не испугалась, клянусь Богом!

– Эй, послушайте… – вспыхнув, начал Марлоу.

– По́лно, Джон, он просто шутит. Дмитрий, вы невозможны! Дирижер, конечно же, не осмелится?

– Нет, если только Малк ему не кивнет.

Они посмотрели в другой конец большой комнаты. Малкольм Струан сидел вместе с доктором Хоугом, Бабкоттом, Сератаром и некоторыми из посланников и смотрел на танцевальный круг, не сводя глаз с Анжелики, которая волною кружилась под чарующую, смелую, современную музыку, не оставлявшую равнодушным никого из них. Его ладонь лежала на тяжелой трости, золотая печатка посверкивала, когда пальцы легонько отбивали счет. На нем был вечерний костюм из гладкого шелка, рубашка с высоким воротником, кремовый галстук с бриллиантовой заколкой, его сапоги из прекрасной кожи были выписаны из Парижа.

– Жаль, что он все еще так немощен, – пробормотал Тайрер, искренне сочувствуя ему, но при этом благословляя свою удачу.

Струан и Анжелика прибыли поздно. Он передвигался с огромным трудом, сгорбившись, несмотря на все старания держаться прямо, помогая себе двумя тростями, принимавшими на себя его вес. Анжелика, лучась от счастья, держала его под руку. Их сопровождал доктор Хоуг, заботливый и всегда начеку. Его приветствовали громкими криками, еще громче приветствовали ее, затем, с облегчением опустившись в кресло, он поприветствовал своих гостей и пригласил разделить торжественный ужин, который был накрыт на столах.